Супруга:

Виноградова Ирина Владимировна, к.э.н., Председатель Высшего Совета Российского института потребительских испытаний (www.ripi-test.ru/), главный редактор журналов "СПРОС" и "СПРОС-online" (spros-online.ru/).

Дети:

сын Василий (от первого брака)

Награды и премии:

Алекса́ндр Алекса́ндрович Ауза́н (род. 11 июля 1954 года) - российский экономист, д. э. н. , декан , заведующий кафедрой прикладной институциональной экономики экономического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова , член Экономического совета при Президенте РФ, член Правительственной комиссии по проведению административной реформы, президент Института национального проекта «Общественный договор», один из основателей группы «СИГМА» , общественный деятель, публицист, член различных коллегиальных органов управления.

Биография

Профессиональные интересы

Читает на экономическом факультете МГУ им М. В. Ломоносова курс «Новая институциональная экономическая теория», ведёт научный семинар магистров.

В 2011 году прочитал цикл лекций по институциональной экономике в .

Научно-образовательная деятельность

• Автор более 130 научных работ, в том числе четырёх монографий и университетского учебника по институциональной экономике
• Член Ученого совета МГУ имени М. В. Ломоносова
• Член Ученого Совета Экономического факультета МГУ
• Член Ученого Совета Экономического факультета ГУ-ВШЭ
• Сопредседатель диспут-клуба «Узлы экономической политики» - совместного проекта экономического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова и Ассоциации независимых центров экономического анализа (с 2006)
• С 2013 года является деканом Экономического факультета МГУ
• Главный редактор научного журнала "Вестник Московского университета . Серия 6: Экономика"

Общественная деятельность

• Один из инициаторов создания обществ по защите прав потребителей (конец 1980-х годов)
• Президент Международной Конфедерации обществ потребителей (КонфОП) ( -)
• Председатель Высшего координационного совета КонфОП ( -)
• Член Бюро Совета всемирной потребительской организации Consumers International ( -)
• Один из инициаторов создания кредитных потребительских кооперативов граждан (кредитных союзов) (начало 1990-х годов)
• Первый Председатель Совета Лиги кредитных союзов ( -)
• Один из учредителей и член Совета директоров Рекламного совета России ( -)
• Член Попечительского совета Общероссийской общественной организации малого и среднего предпринимательства «Опора России » (с )
• Член Экспертного Совета Общероссийской общественной организации «Деловая Россия » (с )
• Член Стратегического правления («Фонд Сороса», Россия) ( -)
• Один из инициаторов Московского клуба кредиторов и участник переговоров по реструктуризации обязательств по ГКО/ОФЗ между Правительством РФ и участниками рынка, представлял интересы граждан, СМИ и некоммерческих участников рынка ГКО/ОФЗ ()
• Президент Института национального проекта (ИНП) «Общественный договор» (с )
• Координатор программной комиссии Гражданского форума , прошедшего в ноябре 2001 года
• Член Правления (с )
• Президент Ассоциации независимых центров экономического анализа ( -)

Государственная деятельность

• Член Комиссии по правам человека при Президенте РФ ( -)
• Руководитель подгруппы Правительственной комиссии по административной реформе по реформе контроля на потребительском рынке ()
• Член Совета при Президенте Российской Федерации по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека (с -)
• Член рабочей группы Правительственной комиссии по административным регламентам и стандартам государственных услуг (c )
• Член Правительственной комиссии по оценке результативности деятельности федеральных и региональных органов исполнительной власти (c )
• Член Комиссии при Президенте РФ по модернизации и технологическому развитию экономики России (c по май )
• Руководитель Консультативной рабочей группы Комиссии при Президенте РФ по модернизации и технологическому развитию экономики России (c по май )

Награды

• Кавалер Золотого Почётного знака «Общественное признание » ()
• Кавалер ордена Дружбы (2012)

Книги

• - М.: «Манн, Иванов и Фербер», 2013. - С. 160. - ISBN 978-5-91657-976-5

Публикации

• Аузан А., Дорошенко М., Иванов В, Елисеев А., Калягин Г. и др., «Институциональная экономика: Новая институциональная экономическая теория», учебник, М.: ИНФРА-М, 2011
• Аузан А., «Институциональная экономика для чайников: приложение журнала Esquire Russia», Журнал Esquire Russia, май, 2011
• «Доклад о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации за 2011 г.» / Под редакцией А. А. Аузана и С. Н. Бобылева., М.: ПРООН в РФ
• Аузан А., Золотов А., Ставинская А., Тамбовцев В., «Политическая экономия России: динамика общественного договора в 2000-х годах. Избранные труды Института национального проекта „Общественный договор“, 2000-2009», М., 2010
• Аузан А., «Национальные ценности и модернизация», М.: ОГИ; Полит.ру, 2010
• Аузан А., «Модернизация как проблема: в поисках национальной формулы», Журнал Новой экономической ассоциации № 7, 2010
• Аузан А., «Социальный контракт как обмен ожиданиями», New Scientist, № 1, 2010
• Аузан А., Блохин, А., Валитова Л., Золотов А. и др., «Институциональные ограничения экономической динамики», М.: ТЕИС, 2009, 524 с.
• Аузан А., «Коалиции за модернизацию: возможности возникновения и методология анализа», Вопросы экономики, 2008, № 1
• Аузан А., «Колея» российской модернизации", Общественные науки и современность, 2007, № 6
• Аузан А. и др., «Экономические последствия нового законодательства о некоммерческих организациях», ИИФ «Спрос» КонфОП, М., 2007
• Аузан А., «Переучреждение государства: общественный договор.», ИНП «Общественный договор», М., 2006
• Аузан А., Тамбовцев В., «Экономическое значение гражданского общества», Вопросы экономики, 2005
• Аузан А., Водопьянова Е., Драгунский Д., Дубин Б., Калягин Г., Овсянникова А. и др., «Экономическая интерпретация прав человека», ИИФ «Спрос» КонфОП, М., 2004
• Аузан А., «Вертикальный контракт не устойчив», Отечественные записки, 2004, № 6
• Аузан А., Калягин Г., Крючкова П. и др., «Административные барьеры в экономике: институциональный анализ», ИНП «Общественный договор», МГУ им. М. В. Ломоносова, Экономический факультет, 2002 г.
• Аузан А. и др., «Молодежи о политической экономии», под ред. В. В. Куликова., М. : Экономика, 1987
• Аузан А., «Современное самоуправление в экономике: политэкономический аспект», М. : Экономика, 1987
• Аузан А., «Критика экономической системы фашизма», Вестник Московского университета. Сер. 6. Экономика. - 1986

Напишите отзыв о статье "Аузан, Александр Александрович"

Примечания

Ссылки

• // ИСТИНА МГУ

Отрывок, характеризующий Аузан, Александр Александрович

Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.

Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l"autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.

Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.

Экономист Александр Аузан уже много лет всячески содействует развитию институтов гражданского общества в России. Аузан, чей список регалий можно продолжать сколь угодно долго, был одним из инициаторов создания общества защиты прав потребителей, выступал за неформальное объединение гражданских организаций и создание нового общественного договора - и неоднократно конфликтовал с крупными компаниями-производителями, выигрывал судебные иски, отстаивая ущемленные права граждан. Входит в совет при президенте России по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека. А еще успевает регулярно выступать с лекциями и публиковаться в «Новой газете». Участник проекта «Сноб» с декабря 2008 года.

Город, в котором я живу

Москва

День рождения

Где родился

Норильск

«...я коренной москвич, хотя родился в Норильске...».

У кого родился

«...мои родители работали там (в Норильске) по распределению - строили предприятие по производству тяжелой воды, ртуть таскали в карманах, поэтому выжить я не должен был. Я бы сказал, что я счастливый человек...»

Где и чему учился

Окончил экономический факультет МГУ.

«В 72-м году я не поступил в Московский университет, после чего дал себе слово, что не только поступлю туда, но и буду там преподавать».

Где и как работал

С 1992 года работает в Международной Конфедерации обществ потребителей (КонфОП), был президентом, теперь - председатель Высшего координационного совета.
При участии КонфОП были созданы программа и журнал «Впрок», журнал «Спрос», газета «Известия - Экспертиза».

«...в конце 80-х, когда стали возникать общества потребителей, мне позвонил один журналист и спросил: кто писал, что "очередь есть простейшая форма организации потребителей и нам пора переходить к другим"? Я писал. Пришлось отвечать за свои слова. Тогда в Ленинграде было создано первое общество потребителей... А в 89-м мы создали ассоциацию из обществ потребителей. Первым президентом этой организации был Анатолий Собчак, который скоро стал мэром, а в 92-м эту организацию возглавил я, она стала международной, когда распался СССР».

«Вот это оказалось в нашем деле самым трудным: заставить работать уже принятый закон, уговорить людей, что право на их стороне и надо идти в суд».

Президент Института национального проекта «Общественный договор» с 2004 года.

«Мы создали организацию с непонятным названием "Институт национальный проект Общественный договор" и начали странную деятельность, которая мне все больше нравится».

С 2004 года — президент Ассоциации независимых центров экономического анализа.

Заведующий кафедрой прикладной институциональной экономики экономического факультета МГУ.

«Меня университет вывел на занятие правами потребителей. И произошло это таким образом, я - экономист-теоретик и стал мучить друзей таким вопросом: а где же у вас потребитель? В учебниках все неправильно написано. Там нет семьи. По учебнику процесс распределения закончился когда зарплату выдали... Не учитывается, что в семье есть свое воспроизводство, свое распределение ролей, а для экономики это существенно. Я об этом говорил с конца 70-х годов, про это у меня была кандидатская диссертация...»

Ученые степени и звания

Доктор экономических наук, профессор.

Достижения

В 1998 году активно участвовал в создании Московского клуба кредиторов и в переговорах по реструктуризации обязательств по ГКО/ОФЗ между Правительством РФ и участниками рынка, представлял интересы граждан, СМИ и некоммерческих участников рынка ГКО/ОФЗ.

Стал одним из инициаторов круглого стола (неформального объединения) гражданских организаций «Народная ассамблея» в 2000 году.

Дела общественные

Общественное признание

Кавалер Золотого Почетного знака «Общественное признание» (2002).

Впервые создал и придумал

В начале 90-х был одним из инициаторов создания кредитных потребительских кооперативов граждан (кредитных союзов).

Вывел на чистую воду

Удачные проекты

Прочитал цикл лекций «Общественный договор и гражданское общество» в литературном кафе «О.Г.И.», в рамках проекта «Публичные лекции. Полит.ру» в 2004-2005 годах.

Известен тем, что…

Активно реализует в России идею развития гражданского общества.

Участвовал в скандалах

КонфОП при непосредственном участии А.Аузана инициировала множество дел о нарушении прав потребителей как против крупных компаний, работающих на российском рынке (в том числе Sony, Panasonic, Samsung), так и против государственных структур. Значительную часть этих дел КонфОП выиграла или решила миром в пользу потерпевших.

«...в 92-м году крупнейшие компании типа "Самсунг" заставляли людей по 4 раза ходить ремонтировать их продукцию, прежде чем человек мог получить назад деньги или заменить товар, а уже 3 года действовал закон о защите прав потребителей и такого не должно было быть. Но власть вела мягкую переписку с этими компаниями. Мы начали информационную войну, которая закончилась тем, что приехал глава европейской сети компании "Сони" и за полчаса мы решили вопрос, подписали мировое соглашение, потом так же поступили другие компании».

«...мы выиграли суд у правительства Москвы, дойдя до верховного суда, суд по поводу эвакуаторов и блокираторов».

Люблю

своего кота

«Кота зовут Тема, он приблудный. Смесь перса, ангорца и непонятно кого еще. Он очень злобный, хотя все другие кошки у меня были добрые».

поесть

«...очень люблю поесть, как бы я ни был занят, обед для меня - святое».

Ну, не люблю

делать покупки

«...это делает жена».

Семья

Женат

«Она работает вместе со мной в конфедерации потребителей и доросла до должности главного редактора журнала "Спрос", хотя я всегда голосовал против».

И вообще…

«Меня преследует мой рок. Я вообще в жизни человек везучий, но если я появляюсь в ресторане, магазине или где-то еще, то со мной или у меня на глазах произойдет нарушение прав потребителя».

Что представляют собой современные российские элиты? Каковы их интересы? Способны ли они обеспечить стране достойное будущее? Что необходимо для этого предпринимать? Декан экономического факультета МГУ Александр Аузан прочел лекцию в Ельцин Центре. Издание Znak знакомит с тезисами его выступления.

Имеют ли наши элиты длинные интересы? Имеют. Но очень боятся, что их выкинут, вычеркнут из элит. Поэтому элиты постоянно маневрируют, им не до длинных вопросов. Говорить о частных капиталах в России, по-моему, даже неинтересно — до такой степени они условны и зависят от того, будет или не будет сказано, что надо отдать часть или все целиком. Обратите внимание: наши олигархи, которые по тем или иным причинам покинули Россию, сразу чрезвычайно сжимаются по размеру капиталов. Потому что значимость этих капиталов здесь во многом зависела от того, что они (олигархи — ред.) влияют на регуляторы, подтягивают государственные программы и так далее. А в Лондоне и Мадриде все как-то по-другому. Интересно говорить про бюрократию, потому что она сильна и может решать какие-то вопросы. В чем проблема хозяйствующей бюрократии? В том, что власть и бизнес сращены. Как только он отпустит власть, сразу выяснится, что он коррупционер, что он нарушал права других и незаконно приобрел то и это. И хорошо, если он сохранит свободу, — о капитале даже речи нет.

Я постоянно вспоминаю Алексея Улюкаева, Никиту Белых и других: оказывается, нет, даже связи и персональные отношения не гарантируют места в элитах, ситуация зыбкая и ненадежная. Единой касты нет, там все устроено довольно сложно. Когда начал сокращаться продукт, который могут поделить [элитные] группы, кормовое поле, стали исчезать целые генеральские касты. Госнаркоконтроль, Федеральная миграционная служба — где они? Дело здесь не в том, что мы плохо боремся с коррупцией. Есть всего три способа создания баланса власти и собственности. Один — независимые суды, защита прав собственности. Другой — переплетение власти и собственности. Почему Южную Корею потрясают коррупционные скандалы? Потому что у них, при колоссальном взлете и мощи, до сих пор сказывается это переплетение: чиновники сидят в советах директоров, бизнесмены сажают детей в министерские кресла — ведь как-то надо защищать собственность, если не работают суды! Третий способ — конвенции, пакты. Например, в Японии вышли на эту ситуацию.

Мы живем в условиях, когда независимые суды не работают, конвенции нет. Значит, держись до последнего вздоха за власть, иначе потеряешь собственность, а может быть, и свободу. Эта проблема, которая решается только длинными институциональными реформами. Так же, как проблема наследования капиталов. Что касается последнего, то Уоррен Баффет сказал: самый верный способ проиграть Олимпиаду — собрать команду из детей победителей предыдущих Олимпиад. Не потому что дети бесталанны, а потому что они другие, у них другие таланты. Поэтому Баффет — один из основателей движения миллиардеров за то, чтобы семьям оставить жалкие сотни миллионов, а миллиарды употребить на крупные проекты, потому что миллиарды, если их передать детям, погибнут.

На мой взгляд, это одна из больших головных болей той части наших элит, которая связана с частными олигархическими «империями»: как передать по наследству? Проблемы сразу две. Первая: а может, дети не хотят? Может, он художником хочет быть или режиссером, а ему надо финансово-промышленной империей управлять. Вторая: может, он неспособен ею управлять. И тогда реализуется формула: дедушка — пират, папа — индустриалист, внук — прожигатель жизни. Мы видим этих прожигателей, «золотую молодежь»: это часть медийной элиты. Но ведь это безнадежная история. Кстати, в Китае сейчас реализуется попытка ввести детей в управление госкомпаниями, мой прогноз — не получится. С другой стороны, в перспективе элиты будут жить все дольше и дольше, в два раза дольше, чем не-элиты. Поэтому биологический механизм [смены элит] не сработает. Мне кажется, это осознали те, кто собирался передавать наследства: чего это я буду передавать наследство в 60-70 лет, если впереди 120 обещают!

«Наши элиты — короткохваты, с коротким взглядом»

Посмотрим на страны лидерской группы. У США есть 50-летний план развития, китайцы составляют планы на 100 лет вперед, Саудовская Аравия — на 30 лет. Опыт больших модернизаций в Восточной Азии, а это наиболее успешные экономические опыты XX века, показывает, что для серьезных преобразований взгляд у патриотической элиты (то есть желающей, чтобы внуки жили в стране) должен распространяться минимум на 20 лет вперед. Аргументы против (зачем нужны долгосрочные стратегии в стремительно меняющемся мире — ред.) понятны. Да, мы имеем структурную неопределенность на 15-20 лет вперед. Но в этих условиях ваши действия становятся способом структуризации действительности. Почему страны разрабатывают длинные планы? Потому что это способ подействовать на мир. Мир альтернативен в очень многих точках бифуркации. И от того, как мы действуем, зависит, каким будет этот мир. Так что либо мы отдаемся воле волн и игре других участников процесса, либо все-таки пытаемся повлиять на этот мир так, как бы нам хотелось. Он управляется не богами. Кстати, советские планы влияли на мир.

Но что происходит у нас? Нас заталкивает в одну и ту же колею: вроде бы уже дотянулись до солнца — раз, и съезжаем в то, что уже видели. День сурка, дежавю: слушайте, я уже переживал этот исторический период, уже пахнет так же. Для преодоления этой колеи нужен длинный взгляд и длинные действия. Найдутся ли штурманы корабля, которые смогут решить эту проблему? Сейчас наши элиты — короткохваты, с коротким взглядом. Сиюминутное у них преобладает над длинным. Они не знают не только, как решить проблемы на будущее, но часто — куда вести страну [прямо сейчас], и, конечно, убеждают всех вокруг: «Забудьте! Какой там 2035 год? Ерунда, пустяки! Надо жить здесь и сейчас!»

В 2015 году, когда мы начали заниматься новыми подходами к стратегии развития России, провели опрос 124 членов Экспертного совета при правительстве, чтобы сформировать видение будущего: как было бы лучше всего и как на самом деле будет? Например: куда прежде всего нужно инвестировать, в чем приоритеты? Они назвали ровно то же, что сейчас в [майском] президентском указе: первое — человеческий капитал (образование, здравоохранение), на втором месте — инфраструктура (дороги, хабы, оптоволокно и так далее). Оборонно-промышленный комплекс — тоже, но не на первом-втором месте. Когда их спросили: а как будет? — они ответили: на первом месте — оборонно-промышленный комплекс, на втором — дороги, на третьем — образование и здравоохранение. Почему так? Мы их спросили: а каков горизонт мышления у лиц, принимающих государственные решения? Они твердо ответили: было бы хорошо, если 10 лет и более, приемлемо — более семи, реально — три.

Не думаю, что у кого-то [в 2015 году] были большие сомнения, кто будет президентом через три года, в 2018-м. А в чем тогда сомнения? Я скажу. Мы страна с очень слабой институциональной средой. Предсказать будущее, опираясь на то, как работают правила, у нас невозможно. Кто будет президентом — понятно, а кто премьером — уже нет, а кто министром — тем более, а при неработающих институтах это важно. Разные министры — это разное понимание мира, разные стратегии. Если взять мое родное образование, то Ливанов, Васильева и Котюков — это три совершенно разные политики, стратегии и системы. При плохой институциональной среде от персоналий зависит многое, и не только от первых персон.

А с первой персоной тоже понятно, какая проблема. Даже если он пытается куда-то пойти, ему говорят: «Не-не-не-не, куда? Тогда у нас вообще не будет никакой определенности. Так мы хоть про одного человека знаем, где он будет». Поэтому, если в 2015 году горизонт был трехлетним, то сейчас уже — 6 лет. Но если элиты смотрят вперед на срок президентских полномочий, тогда не будет вложений в здравоохранение и образование, потому что человеческий капитал дает результат за пределами 10 лет. А на протяжении 5-6 лет можно заниматься только стройками, закупкой оборудования и другими вещами, не имеющими прямого отношения к развитию образования и здравоохранения. Отмечу один обнадеживающий факт. Я активно участвую в реализации проектов по формированию новой бюрократии, например в проведении конкурса «Лидер России». И очень горжусь тем, что там взгляд вышел за пределы семи лет, то есть за пределы президентского срока. Я сказал им: господа, в тех областях, где вы будете губернаторами, образование процветать еще не будет, но цифровизация здравоохранения уже возможна.

«Самый актуальный вопрос — коллективный контроль над инструментами насилия»

Что нужно было бы сделать? Одно из крупнейших и интереснейших открытий последнего десятилетия — это «хулиганская», я бы сказал, книга трех великих ученых, Норта, Уоллиса и Вайнгаста, «Насилие и социальные порядки». Исследуя, почему и когда Англия, Франция и США стали экономическими лидерами, они пришли к выводу, что успех начинается с решения трех вопросов, которые касаются элит. Первое: нужно писать законы для себя и распространять на других, а не писать законы для других, а себе делать исключения. Второе: нужно не приспосабливать организации — политические, коммерческие, гражданские — под лидера, а понимать, что они не должны болеть и умирать вместе с ним. Третье: элиты всегда контролируют инструменты насилия, но если они делят эти инструменты между собой: тебе — военно-воздушные силы, мне — военно-морской флот, тебе — следственный комитет, мне — прокуратура — это неэффективный способ, нужно кооперативно контролировать эти инструменты. Эти три принципа поведения элит меняют движение страны. Правда, скажем честно, в течение 50 лет чистого времени, это длинные процессы.

Сейчас самый актуальный вопрос у нас — восстановление коллективного контроля над инструментами насилия. Отсутствие такого контроля дает настолько неудачные результаты, причем не только внутри страны, но и вовне, что лично я каждый раз совершенно не уверен, где принималось то или иное решение. Такое ощущение, что правая рука не понимает, что делает левая. В XX веке у нас такой контроль был. После смерти Сталина элиты поняли, что нельзя больше допустить применения НКВД и МГБ против себя и армии, и коллективный контроль сохранялся на протяжении всего периода до конца СССР. Великий Жуков пал жертвой этого процесса, потому что не может один человек контролировать армию, даже если он «маршал Победы».

Что, мне кажется, необходимо сделать для восстановления контроля над инструментами насилия? Сказать о том, что у нас этим по Конституции занимаются комитеты Государственной Думы и Совета Федерации — значит ничего не сказать. Каким был механизм осуществления такого контроля с 1954 по 1991 год? Политбюро ЦК КПСС. В смысле ограничения генерального секретаря, спецслужб и Вооруженных Сил — довольно эффективный орган. Сейчас это, конечно, не партийный орган. На мой взгляд, надо преобразовывать, расширять и укреплять Совет Безопасности. Он не должен быть просто совещательным органом, он должен стать коллективным органом принятия решений и подотчетности, с участием экономического блока правительства, потому что часто, при принятии силовых решений, забывают деньги считать. Тогда бы все понимали, что те или иные персональные подвижки не создают угрозы государственного переворота и гражданской войны, потому что есть коллективный контроль над инструментами насилия.

Будет ли потом переход от этого механизма Политбюро 2.0 к другим механизмам контроля, механизмам гражданского общества? Обязательно должен быть. Но это тоже поэтапная история. Я очень не хотел бы революционных решений. Как институциональный экономист я утверждаю, что чем глубже революция, тем дольше сказывается ее воздействие на последующие поколения. Есть великолепная работа того же Норта: оказалось, что во всей писаной истории человечества самым ярким примером, как он назвал, «дискретных изменений институтов», то есть революции, является Октябрьская революция в России в 1917 году. Норт анализировал ее последствия и показывал, что через весь XX век по СССР катились волны, которые были следствием отдачи от этой революции.

А чего хочется? Хочется раскола в элитах. Чтобы часть элит осознала, куда и почему надо двигаться — не по нашим интересам, а в том числе по их. Я все время говорю, и с ними тоже, когда предоставляется такая возможность: ваши собственные проблемы, головные и зубные боли не решаются без общих изменений в стране, ваши длинные интересы могут во многом совпадать с нашими. Люди различаются не взглядами, а их длиной. Например, если либерал, социалист и националист делят годовой бюджет, они ругаются насмерть, но если они говорят о десятилетнем развитии, о том, что надо вкладываться в это, это и это, очень может быть, что они договорятся.

ПОЭТОМУ Я РАБОТАЮ НЕ В ПРАВИТЕЛЬСТВЕ, А В УНИВЕРСИТЕТЕ

«Я работающий экономист», - уже в начале своей открытой лекции предупредил аудиторию и.о. декана экономического факультета МГУ им. Ломоносова, доктор экономических наук, профессор Александр Аузан . Он вчера выступал в историческом актовом зале Казанского университета. Сюда пришли и студенты, и преподаватели, причем люди весьма заинтересованные – никаких перешептываний, никаких звонков мобильных телефонов, все внимательно слушали. Естественно, и сам профессор как опытный оратор отлично держал аудиторию – с первого момента, как взошел на трибуну после того, как его представил ректор КФУ Ильшат Гафуров , и до заключительных аплодисментов. Ректор сообщил, что лекцию слушают в прямой трансляции также преподаватели и студенты филиалов университета в Набережных Челнах и в Елабуге.

Профессор Аузан сразу объяснил и то, почему выбрал довольно-таки необычную тему: «Культура и образование как факторы конкурентоспособности экономики»:

Как экономист, я утверждаю, что не экономика определяет культуру, а культура определяет экономику… Поэтому я работаю не в правительстве, а в университете..

ПОХОЖЕ, ЧТО В ЭТОМ МИРЕ УСПЕХ ЯВЛЯЕТСЯ ИСКЛЮЧЕНИЕМ

Профессор поставил вопрос, который, это можно уверенно сказать, очень интересен не только собравшимся в университетском актовом зале: от чего зависит прорастание креативного человеческого капитала? И рассказал о новых факторах, которые связаны с человеческим капиталом и исследуются в последние годы. Это обработка данных за 180 лет развития тех стран, по которым есть статистика по населению и валовому продукту – до 2008 года. Графики, которые Александр Александрович продемонстрировал на большом дисплее, показывали долгосрочную макроэкономическую динамику. Собственно говоря, картину мира, причем достаточно неожиданную.

Так, выяснилось, что «есть всего две траектории развития»: 25 стран мира движутся со «второй космической скоростью», а 175 – с «первой». Причем, как специально подчеркнул профессор, за весь XX век задачу перехода с первой космической скорости на вторую пытались решить 40 - 50 стран, а решили только пять (всего!) – Япония, Южная Корея, Сингапур, Гонконг и Тайвань. То есть вперед рванули «азиатские тигры»…

Люди долго думали, что модернизация – это задача, такая задача, которую можно решить, имея ресурсы, людей, управление, - заметил Аузан. И напомнил просвещенной аудитории, что в 50-е годы даже была популярной оптимистичная гипотеза об эволюционном пути развития стран и о том, что все они постепенно станут похожими. Но «последние 50 лет показали, что это неверно».

Оратор процитировал книгу «Насилие и социальные порядки», которую написали экономист Дуглас Сесил Норт , математик Джон Уоллис и политолог Барри Вайнгаст : все думали, что успех является правилом, а отставание – исключением. Но, похоже, что в этом мире все обстоит наоборот: исключением является успех. И социально успешные страны не знают, как они забрались на эту гору…

СВОЕОБРАЗНЫЙ «ПОРТРЕТ НАЦИИ»

Как же все-таки запускается в экономике «вторая космическая скорость»? Профессор говорил о том, что особое значение для экономической и политической трансформации приобретают социокультурные факторы. И надо попробовать увидеть, как культура, изменение неформальных институтов влияют на жизнь страны и на ее экономику. Это тем более возможно, что количественные характеристики социального и культурного капитала вполне могут быть выделены из достаточного массива данных, накопленных за последние 50 лет, и поддающихся эконометрическому анализу.

На очередном слайде аудитория увидела своеобразный «портрет нации» – составленные по методике нидерландского социолога Герта Хофстеде графики социокультурных характеристик пяти стран: Германии, США, Японии, России и Китая. Учитывались в этих графиках такие (важные и для многонациональной России в целом, и для Татарстана в частности) моменты, как терпимость, дистанция по отношению к власти, индивидуализм, долгосрочная ориентация и маскулинность – комплекс телесных, психических и поведенческих особенностей. Надо сказать, на графике разница между странами просто бросается в глаза…

Аузан рассказал о своем недавнем выступлении на заседании научно-экспертного совета при председателе Совета Федерации РФ на тему «Реиндустриализация России: возможности и ограничения». Там он также продемонстрировал этот показательный график и прокомментировал его. Процитируем выступление профессора.

КИТАЙСКИЙ ВАРИАНТ БЫЛ БЫ СМЕРТЕЛЕН ДЛЯ РОССИИ

«…Обращаю ваше внимание на то, что за ХХ век удалось у нас, в нашей стране, создать космический корабль, гидротурбину, но при этом не удалось построить конкурентоспособный массовый автомобиль. Вот это – случайность или нет?

Я буду говорить о тех новых факторах, которые исследуются в последние годы и которые связаны как раз с человеческим капиталом, но не с уровнем образования, а с поведенческими и ценностными установками. Которые определенные дороги прокладывают, а какие-то дороги закрывают. Это обработка данных за 180 лет развития тех стран, по которым есть статистика. Из этих данных вообще-то видно, что образуются некоторые устойчивые траектории движения, которые связаны с какими-то не очень понятными факторами.

В последнее время стали предполагать – на основе исследования опыта, как западных стран, так и успешных дальневосточных модернизаций сдвига, который произошел в Южной Германии, в Ирландии и так далее, – что действуют социально-культурные факторы на экономику гораздо сильнее, чем принято было считать.

Вообще-то, можно предсказать, какие успешные специализации в странах связаны с какими поведенческими установками, потому что уже 50 лет работает система социометрии кросскультурного исследования… (И это показало)… какие существуют корреляции между устойчивостью массового производства в Германии и Японии, сервисной деятельности в Дании и Нидерландах, инновационного сектора в США, с какими характеристиками населения, с какими ценностями и поведенческими установками это связано.

Но мы-то тут при чем? Россия при чем? Вот эта картинка (тот самый слайд с пятью «портретами нации», продемонстрированный в актовом зале КФУ, – авт .) , такой сравнительный портрет стран – Китай, Германия, США, Россия и Япония, из которого видно (в общем, мы понимали и без этой картинки), что Россия – другая. Она, скажем, не может поставить себе такие задачи, как Китай, – создание массового дешевого производства, или такие, как Германия и Япония, – создание высокотехнологичного производства с повальным соблюдением сложных стандартов...

…Приведу один самый важный, яркий, пожалуй, факт, это социологи делали петербургские, микросоциологи очень хорошие из Центра независимых социологических исследований. В первичных материалах есть ответ американского менеджера: «Если вы хотите сделать одну уникальную вещь, закажите русским. Если хотите 10 одинаковых – заказывайте кому угодно, только не русским»…

Что из этого следует? А из этого следует, что при нынешней картинке, при том портрете, который мы имеем, что может получиться? Могут получиться штучные товары, уникальные производства, мелкие серии. Например, вполне возможно размещение опытных производств в России, хотя те же транснациональные компании говорят: «Второй завод мы будем строить в Китае, потому что обеспечение такого уровня соблюдения стандартов Россия дать не может».

Означает ли это, что не надо сейчас двигаться по пути реиндустриализации? Надо. Просто, на мой взгляд, это должно быть двухфазное движение. Первая фаза – действительно, опытные производства, креативные индустрии, малые инновационные предприятия, там, где это имеет более вероятный шанс. Это ниши мирового рынка, это не прорывные вещи.

На вторую фазу можно выходить тогда, когда сработает определенная образовательная политика. Я думаю, что школы – это ведь не только способ подготовить людей к определенным знаниям и техническим навыкам обучения физике, математике, это еще формирование ценностных поведенческих установок. Поэтому если мы соединим эти вещи, то через не очень большой промежуток времени, лет через 10, мы сможем выходить на следующую фазу реиндустриализации».

…К слову, Александр Аузан высказал вчера в КФУ свою точку зрения на многочисленные сетования о том, что Россия не пошла по пути Китая. Профессор уверен, что китайский вариант был бы смертелен(!) для России – слишком разные страны, слишком разная культура…

КОМУ ДЕЛАТЬ СТАВКУ НА ИННОВАЦИОННЫЙ СЕКТОР

Удивительным, но интересным фактом стало то, что все пять стран, прорвавшихся к успеху, имеют одну и ту же культурную динамику, отметил Аузан. А если смотреть на модернизацию экономики как на социокультурный процесс, тоже выясняются любопытные вещи. Укрепляется значение ценностей индивидуализма, происходит переход от традиционных ценностей к секулярно-рациональным, растет ценность самовыражения, снижается дистанция до власти… Помимо этого, для модернизировавшихся стран, как оказалось, характерна высокая долгосрочная ориентация…

Предложил Аузан для разных стран и сферы специализации, которые тоже определяются именно традиционной культурой. Так, высокая маскулинность и низкая дистанция по отношению к власти способствуют развитию массового производства, например, тяжелого оборудования или в химической промышленности. Там, где высокая феминность (традиционно приписываемые женщинам мягкость, готовность помочь, уступчивость…) и высокая терпимость, лучше всего будут развиваться сервисные виды деятельности и консалтинг. Ну, а индивидуализм и отсутствие страха перед неопределенностью позволяют сделать ставку на инновационный сектор…

«ЛОМОНОСОВ СОЗДАЛ В СОСЛОВНОЙ СТРАНЕ БЕССОСЛОВНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

Далее, учитывая вузовскую аудиторию, Аузан говорил о необходимости развития образования, в том числе высшего. Пошутил насчет 1804 года – именно в этом году 5 (17) ноября император Александр I подписал Утвердительную грамоту и Устав Казанского университета. Так вот, 1804 год, оказывается, «записан» и в сердце профессора Аузана, – правда, по той причине, что именно тогда в российских университетах начали преподавать политическую экономику…

Естественно, лекция не обошлась без упоминания отца политической экономики Адама Смита. Но в ней нашлось место и для Михаила Ломоносова – знаменитого ученого-естествоиспытателя, энциклопедиста, химика, физика... Человека, имя которого носит сегодня самый известный вуз России – МГУ, откуда и приехал с лекцией Аузан. Он с гордостью напомнил, что «Ломоносов создал в сословной стране бессословный университет».

Говорил лектор и о том, что сегодня мы находимся в периоде кризиса университетов – их слишком много (перепроизводство!), и сегодня почти все выпускники школ поступают в вузы, а порой абитуриентов еще и не хватает... Александр Александрович затронул тему «плохих университетов», которые сегодня многие хотели бы закрыть. Об этом в обществе и вузовской среде идут эмоциональные дискуссии. Но у профессора свой взгляд на такие вузы, надо сказать, отличающийся от «гласа народа» и начальников разного уровня. Профессор сказал:

Эти «плохие университеты» производят из массы школьников средний класс, людей, которые имеют определенные поведенческие установки…

Он напомнил, что вообще-то социальные институты бывают разными – это и школа, и армия, и тюрьма… И, спровоцировав улыбки слушателей, поинтересовался:

- «Плохой университет» – он лучше, чем тюрьма?

Завершил лекцию московский гость слайдом, на котором были такие слова: «Те, кто хочет все и сразу, получают ничего и постепенно». И констатировал:

Выбор очевиден!

ЭТОТ КОСТЮМ НА ВАС НЕ СИДИТ…

Первый вопрос лектору задал ректор КФУ Гафуров – о рейтингах вузов и о том, нужны ли они?

Интерес ректора понятен – как писала газета «БИЗНЕС Online», Россия включилась в гонку за попадание своих ведущих университетов в топ-лист международных рейтингов, где пока что в гордом одиночестве находится лишь МГУ. Однако уже к 2020 году в первую сотню ведущих мировых вузов должны войти не менее пяти отечественных университетов, в том числе КФУ, который получил субсидии на повышение своей конкурентоспособности…

Как выяснилось (наверняка, бальзам на душу многим в университете!), и.о. декана МГУ Аузан к подобным рейтингам относится скептически. Они создавались, сказал он, для определенной цели и для определенного типа англо-саксонских частных университетов. И потому есть, скажем, германские и французские университеты, которые отказываются «рейтинговаться», ибо их главная цель – дать студентам образование, а не заниматься наукой, гоняясь за грантами и Нобелевскими премиями…

Аузан привел юмористический пример: западные рейтинги вузов – они как костюм, который не подходит к нашей фигуре… Профессор считает, что нам надо составлять свои российские рейтинги, отражающие особенности наших университетов…

«Я СТОРОННИК ВЛОЖЕНИЯ НЕ В БЫСТРЫЕ ДЕНЬГИ ДЛЯ НАСЕЛЕНИЯ, А В ИНФРАСТРУКТУРУ И В ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ КАПИТАЛ»

После лекции профессор задержался на несколько минут, чтобы ответить на вопросы о кризисе, и пообещал корреспондентам «БИЗНЕС Online» в ближайшие пять лет решить еще нерешенные проблемы с человеческим капиталом…

Александр Аузан – и.о. декана экономического факультета МГУ им. Ломоносова, доктор экономических наук, профессор:

В стране развиваются долгосрочные интересы, долгосрочное понимание жизни? В разных местах – в правительстве, в бизнесе и так далее. Если да, тогда станет можно верить каким-то вещам. Но пока многие не смотрят дальше года-двух – трудно верить решениям, которые принимаются на 5 - 10 лет, потому что известен принцип Ходжи Насреддина: за это время либо шах помрет, либо ишак помрет… Накопление доверия в принципе очень важно. Потому что есть исследования, которые показывают, что страна развивается тем лучше, чем больше накоплено доверия – друг к другу, к институтам к правительству… И предметом кризиса, прежде всего, является доверие. Потому что дефолт 1998 года, проведя девальвацию, которая была необходима, одновременно сжег те институты, которые строились, те ожидания, которые были… Поэтому, если говорить об антикризисных мерах, я сторонник вложения не в быстрые деньги для населения за счет будущего, а вложения, скажем, в инфраструктуру. Потому что даже при всей коррупционности, построенные дороги будут работать на будущее. И я за вложения в человеческий капитал, потому что будущий мир – это конкуренция за высококачественный человеческий капитал. А к человеческому капиталу относится и правительство, и оппозиция. Вопрос в том, как мы оцениваем этот капитал. Потому что главный спор по поводу культурного капитала состоит в том, что если мы говорим, что это капитал, то надо понимать, где здесь издержки, где накопления, где отчуждаемость… Вот про культурный капитал – это пока не решенный вопрос. Обещаю, что решим в ближайшие пять лет!

ПОБОЛЬШЕ БЫ ТАКИХ ЛЕКЦИЙ

Корреспонденты «БИЗНЕС Online» поинтересовались мнением молодых слушателей, про которых во время своей лекции Аузан сказал, что это они лет через 20 будут определять судьбу нашей страны.

Диана Разяпова – студентка Института экономики и финансов КФУ:

Лекция была очень интересная, очень познавательная. Мы даже хотели задать вопрос, но не успели. Хотели спросить, почему происходит утечка мозгов из России? Профессор показал слайд, где был список российских ученых, которые эмигрировали. Хотелось бы узнать, почему такое происходит? Потому что у нас экономика не такая развитая? И как можно было бы избежать «утечки мозгов»? Я слушала Аузана в первый раз – сколько он знает!

Надежда Зайцева – студентка Института экономики и финансов КФУ:

Очень понравилась презентация… Большой объем информации. Учитывая, что мы студенты пятого курса, было интересно узнать о позиции, увидеть взгляд со стороны, тем более профессора, декана МГУ. Наверное, это позволит нам применять полученные новые знания в своей будущей жизни. Впечатления хорошие, побольше бы таких лекций...

Справка Александр Аузан – заведующий кафедрой прикладной институциональной экономики экономического факультета МГУ им. Ломоносова. Родился в 1954 году в Норильске. Окончил экономический факультет МГУ им. Ломоносова (1979). Доктор экономических наук (1991), профессор (1993). Преподавал с 1977 года в Экономико-математической школе (ЭМШ) при экономическом факультете МГУ, был директором ЭМШ. С 1983 года – преподаватель кафедры политической экономии экономического факультета МГУ им. Ломоносова. С 2002 года – заведующий кафедрой прикладной институциональной экономики экономического факультета МГУ им. Ломоносова.

Александр Аузан – внук латышского стрелка

Кабинет члена Экономического совета при президенте России Александра Аузана находится в Москве, на Воробьевых горах. Из окна открывается чудесный вид на самую высокую сталинскую высотку - главное здание МГУ им. М.В.Ломоносова. Мог ли дед декана экономического факультета МГУ, начинавший свою карьеру простым крестьянином под Даугавпилсом, Александр Аузан знать, что к мнению его внука будут прислушиваться не только студенты и преподаватели крупнейшего российского вуза, но и депутаты, министры?

О том, что Александр Александрович Аузан имеет латышские корни, красноречиво говорит его фамилия. Но нигде в открытых источниках информацию о его предках не встретишь.

Я по маме латыш. Мой дед был родом из Латгалии, родился под Даугавпилсом. Был крестьянином, поступил в ремесленное училище в Риге, но во время Первой мировой войны, при подходе немцев к столице, был эвакуирован в Петроград, где его, 18-летнего паренька, закрутила политическая жизнь. Он стал большевиком, потом красным латышским стрелком. Позже окончил летную школу, работал авиаинженером, стал главным инженером Военно-Воздушных Сил РККА, - открыл страницу семейной истории Александр Аузан.

Это был взлет Аузана-старшего, а потом пришла черная полоса. Как и многие другие латышские стрелки, в конце тридцатых он стал «врагом народа». Пошел по одному судебному делу с другим латышом - Яковом Алкснисом. Одним из пунктов обвинения была статья за укрывательство немецкого шпиона Андрея Николаевича Туполева, поскольку в то время он работал под началом Аузана. В 1937 году Аузан был арестован, в 1939-м сослан в Норильский лагерь.

Через 20 лет после ареста деда к нам в гости пришел Туполев и рассказал, что он искал своего бывшего руководителя, но ему сказали, что Аузан был расстрелян, - продолжает Аузан. - Но это не так. Дед не был расстрелян. Он остался в Норильском лагере, был актирован, заболел, его перевезли вверх по Енисею, где в поселке Яя в 1943 году он умер. У нас есть справка, что он там похоронен.

Но не только «укрывательство немецкого шпиона» было инкриминировано Аузану-старшему. Незадолго до ареста, в 1936 году, он возвращался из командировки в США и решил навестить отца, которого не видел 18 лет. И заехал в Латвию. Семейное предание гласит, что принимали его хорошо.

Совсем другой прием был в Гражданскую войну, когда он вместе с частями Красной армии оказался недалеко от родного хутора и тоже хотел увидеть отца, заглянул в отчий дом, но там никого не застал. И в итоге чуть было не подвел под монастырь всех своих родственников. Когда об этом узнал немецкий генерал Рюдигер фон дер Гольц (организатор вооруженных сил Латвии и обороны страны от большевиков. - Прим. ред.) - что красный командир посетил один из домов в глубинке Латгалии, - чуть не расстрелял прадеда Александра Аузана. Но тогда обошлось.

Сам Александр Аузан родился в Норильске - родители-москвичи в начале 1950-х по распределению поехали туда работать. В двухмесячном возрасте будущего экономиста привезли в столицу. И только спустя много лет они узнали о том, что жили и работали совсем рядом с тем местом, где последние годы своей жизни провел Аузан-старший.

Я очень люблю Ригу - она замечательная, и Юрмалу. Бывал там неоднократно, но в последнее время все чаще езжу в Вильнюс и Таллин. Недавно встречался с послом Латвии в России Астрой Курме. Очень тепло с ней поговорили как раз на тему моих корней. Я считаю, она замечательный посол. Прекрасно справляется с задачей представителя Евросоюза в России, что непросто, - говорит Аузан.

А вы знаете, что ваш коллега по Экономическому совету при президенте России Алексей Кудрин тоже наполовину латыш? - спросил "Открытый город".

Правда?! Леша? Я не знал. Он по какой линии? Слушайте, я сейчас ему позвоню... - искренне поразился Александр Аузан. Но поскольку впереди было долгое интервью, отложил этот разговор на вечер.

Прежняя модель экономики закончилась, новая не начиналась

- Александр Александрович, хотелось бы услышать вашу оценку нынешнего состояния российской экономики.

Я не знаю, как в Латвии относятся к Винни-Пуху, но в прекрасном переводе Заходера есть фраза, что это было время, когда завтрак уже закончился, а обед еще не думал начинаться. Вот сейчас мы находимся в положении, когда прежняя модель экономики уже закончилась, а новая еще не думала начинаться. Произошло засыпание, замедление, падение темпов, и отсюда главная проблема - наш рост в 7-8% в нулевые годы теперь сменяется осторожными прогнозами, что мы, может быть, все-таки выше нуля поднимемся - на 1-2%, но больше не обещают. В этой модели больше роста, по-видимому, быть и не может. Поэтому я бы сказал, что у нас еще и такой циклический кризис, осложненный санкциями и падением цен на нефть. А важно, что мы находимся между двумя моделями. И совершенно не факт, что удастся перейти к новой модели. Если не удастся, это не катастрофа, это просто такая депрессивная жизнь около нуля.

- Она сильно будет отражаться на жителях России?

Сильно. У нас, к сожалению, очень значительные разрывы по благосостоянию. И в этих условиях темпы роста ниже 4% для населения это уже ухудшение. По существу, чтобы людям что-то доставалось при такой системе, нужно чтобы темпы были хотя бы 4%, а нынешняя экономика этого дать не может. Поэтому нужно поменять либо институты и распределение в экономике - а Германия живет с темпами 2-3% и это не отрицательно для населения, - либо поднять темпы роста, для чего можно прибегать к стимулированию, инвестициям. Только вопрос, что получится потом. Сейчас ведь очень непростой выбор перед макроэкономистами стоит, поскольку сама модель не дает значимых темпов роста, она исчерпана, а либеральная позиция - «вы отойдите, не мешайте, все восстановится» - не очень срабатывает. Да, экономика восстановится до уровня 1-2 % годового роста. Но приходят «дирижисты» и говорят: «Так, отойдите, мы будем стимулировать сердце». Им отвечают: «Хорошо, а потом, что будете делать?» Потому что потом будет осложнение, сожжем резервы, совершим скачок, и следом придет снижение, может быть, инфляционный удар. Выбор очень непростой. Я бы не сказал, что есть очевидная правота той или иной стороны. По существу, думаю, придется искать комбинированный вариант.

- Каким он должен быть, этот вариант?

В принципе, любой грамотный экономист может устроить в стране, причем в любой, и в вашей тоже, - рост. Хотите 8% годовых? Можно. Но только через два года вам придется из страны уезжать. Не спрашивайте, что со страной будет потом. Потому что можно простимулировать вас так, что цифра будет достигнута, а потом будет резкое ухудшение. Поэтому, мне кажется, задача состоит в том, чтобы не допустить такой вот динамики - когда мы потом останемся и без резервов и с падающей экономикой. Поэтому, с моей точки зрения, нужно искать довольно сложные варианты, где сочетались бы государственные инвестиции с частными, где создавались бы закрытые акционерные общества для инвестиций в инфраструктуру, потому что инфраструктура в России - это всегда очень правильные инвестиции. Ведь дураки и дороги остаются проблемой страны. Поэтому нужно инвестировать в дороги разного рода, включая оптоволокно, хабы и так далее, и против одурачивания - нужно инвестировать в человеческий капитал. В образование и здравоохранение. Поэтому эти цели остаются, а методы и источники инвестиций - трудный вопрос, потому что, если говорить, у кого больше всего денег, то больше всего денег у российского населения. Это результаты предыдущего периода.

- У населения? Откуда?

У населения имеется 31 триллион рублей. При том, что у правительства чуть меньше 14 триллионов, у бизнеса чуть больше 15 триллионов. То есть суммарно у населения инвестиционных денег - на депозитах и в других формах - больше, чем у правительства и бизнеса вместе взятых.

Это, кстати, не случайно, потому что главным результатом последних 25 лет является не рыночно-демократическая экономика, как казалось в начале 1990-х, а невиданный в истории переход от экономики дефицита к обществу потребления. Оно к кризису 2008-2009 годов в России сформировалось во всех своих видах и активах. Вы можете найти в России все институты общества потребления и все виды потребительских товаров и услуг, которые существуют в мире. Это такой ответ на длительные страдания в экономике дефицита в рамках Советского Союза.

Понятно, что строилось это на институтах, которые собирали ренту, в основном. И не только. Кстати, это важно. Если мы возьмем самый успешный период развития российской экономики - с 2000 по 2003 год, это первый срок Путина, - то тогда как раз реформы Грефа дали внутренние результаты: снижение трансакционных издержек, снятие определенных административных барьеров, изменение законодательства. И у роста в России были не только внешние предпосылки. Но, к сожалению, выбор 2004 года произошел, скорее, в пользу рентного роста, и при такой конъюнктуре можно вообще ничего не делать в стране. Вот примерно так и пошло. И в этом смысле мы, конечно, проиграли годы и годы. Хотя возможности движения в другом направлении были и остаются.

Санкции - это проявление экономической войны - А насколько сильно на экономику России повлияли санкции?

Сильно повлияли. Потому что, во-первых, на войне как на войне. Ведь санкции - это проявление экономической войны. При этом давайте учтем, что экономические потенциалы сильно разные. Если мы начинаем говорить о военно-техническом потенциале, то Россия вполне конкурентоспособна, а если мы говорим об экономических потенциалах, то я напомню, что СССР в начале 1960-х производил примерно 10% мирового валового продукта. И тогда предполагалось, что СССР где-то к 80-м годам будет на первом месте в мире. А сейчас у России 1,7% мирового валового продукта. В сопоставимых ценах где-то в районе трех, ну, может быть, 3,5%. Это, конечно, немного. И учитывая то, что экономические союзы, с которыми Россия столкнулась в торговой войне, занимают почти 50% мирового валового продукта, то конечно чувствительность высокая.

- Но часто раздаются заявления, что все это не страшно, что «мы выстоим» и так далее.

Выстоим, конечно, переживем. Но говорить, что это не чувствительно, было бы странно. Это повлияло на структуру в экономике. Это повлияло на уровень благосостояния. За последние два года реальный уровень зарплаты снизился примерно на 10%. Это результат суммы факторов - и того замедления, и санкций, и падения цен на нефть. Фатальны ли санкции для страны? Нет. Хорошо ли это? Нехорошо.

Можно торговать не нефтью, а… мозгами
- А как уйти от нефтяной зависимости?

Во-первых, это вопрос, который всегда был дискуссионным в России. Много десятилетий уже. Вот мы с Егором Гайдаром вместе учились здесь, на экономическом факультете, были в хороших отношениях, он был редактором моих первых статей по перестроечному времени. Егор всегда полагал, что реформы и перемены в России вызываются внешними шоками. В СССР это было так. И он предполагал, что очередные перемены начнутся именно при падении цен, что исторически было неизбежно, потому что цены на ресурсы падают, и когда-то - сильно. Конечно, это подвигает к переменам, но не всегда к положительным. С моей точки зрения, главный вопрос состоит не в том, как уйти от нефтяной зависимости, а как уйти от стремления жить на ренту. Отмечу, что кроме нефти бывают другие способы жить на ренту. Например, у нас огромная территория.

- И что с ней делать - сдавать в аренду?

Да, сдавать под те или иные нужды - это тоже рентные доходы. У нас много питьевой воды в Байкале. Это главное хранилище воды в мире. Можно водой торговать. Это тоже рентное хозяйство. Поскольку мы поставляем мозги Европе, Америке и Израилю, то можно попытаться продавать эти мозги. Брать за образование. Торгуют же футболистами. Можно торговать инженерами, интеллектуалами, программистами. Это не путь, который я приветствую, поймите правильно. Главный вопрос - как перейти от стремления выдавливать ренту к производительной деятельности как основной. Это не вопрос ухода от нефти и газа, это вопрос перемены устройства в стране, когда мы живем не за счет манны небесной, которой в России всегда с избытком в том или ином варианте, а ровно за счет тех самых мозгов и талантов, которые Россия уже 10 лет поставляет миру. С тех пор, как в России появилась современная наука и образование.

Причем я хочу сказать о последствиях. Дело в том, что есть расчет, сделанный одним из лучших российских макроэкономистов и моих учителей на экономическом факультете - академиком Револьдом Михайловичем Энтовым. Он подсчитал, что Владимир Зворыкин (инженер, эмигрировавший в США. - Прим. ред.), который придумал телевидение, создал в мире продукт, равный 20 годовым продуктам нынешней Российской Федерации. Вот что делают мозги, которые здесь произросли, а применяются на Западе. Они производят продукт, явно сопоставимый с тем, что может давать нефть, газ и прочее. Коренная российская проблема - это как перенести опору с одной ноги на другую. От богатства, которое должно приносить пенсию, перейти к деятельности, которая должна приносить продукт. При том, что люди для этой деятельности есть. Они непременно ею занимаются по всему миру.

Украина может стать точкой примирения - Сможет ли Россия прожить без российских и североамериканских рынков?

Сможет, но только зачем? Я хочу напомнить, что СССР - а все-таки Россия составляла основную территорию бывшего Советского Союза - жил без внешних рынков много десятилетий. Иногда поставляли зерно, иногда покупали его. Но в целом расчета на внешнюю торговлю не было. Я вообще считаю, что проблема России состоит в том, что это слишком маленькая страна, чтобы представлять собой отдельный мир, но слишком большая, чтобы помнить о том, что важна внешняя торговля. Потому что вопроса по поводу внешних рынков в Латвии или в Венгрии не возникнет, а в России может.

В принципе, можем прожить, другое дело, что люди будут жить в три раза хуже. Поэтому в плане закрытия внешних рынков катастрофически смертельных вариантов нет. Но это плохо, зачем? Поэтому считаю, что нам нужно выруливать из этих геополитических напряжений, санкционных войн. В частности, я полагаю, что Украина, которая нас поссорила с Евросоюзом, может стать точкой примирения. Мы анализировали ситуацию с украинской экономикой, реализовали специальный проект с помощью команд нашего факультета и двух академических институтов, чтобы понять какие сценарии есть у экономики Украины. Она сейчас повернута на военно-политическую сторону, а я бы говорил о стороне экономической. Потому что минский процесс без экономической составляющей результата не даст.

Смотрите, что с Украиной происходит. Это единственная страна, одна из двух постсоветских, которая не восстановила советский уровень ВВП. Вторая - Молдавия. Все остальные восстановили. Поэтому перед Украиной задачи очень серьезные - нужно восстановить довоенный уровень 2013 года, докризисный 2007-2008 годов и советский уровень 1990 года. После этого начинается самостоятельное развитие. Для этого Украина нуждается в инвестициях в размере 100 млрд. долларов. Этого не может дать ни Европа, ни Россия. И одновременно это страна, которая очень сильно влияет на нас всех. Потому что это и потоки мигрантов, и продовольствие, и машиностроительная база, которая России, конечно же, важна. И расположена она не в Донбассе, а в Днепропетровске, Харькове. Мне кажется, что надо искать вариант, как вот эту образующую черную экономическую дыру большую страну, которая всем будет приносить опасности, за счет международных инвестиций в экономику, конечно, в согласии с украинским правительством, начать поднимать. Но при этом России, на мой взгляд и на взгляд моих коллег, имеет смысл участвовать только, если будут сняты санкции по европейским финансовым рынкам.

- А они могут быть сняты?

Если европейский налогоплательщик хочет выложить больше, чем выложил на Грецию, - нет. Другое дело, что Германия сейчас не в том состоянии, чтобы участвовать в этом так, как участвовала в Греции. Пожалуйста, выложите 100 млрд. долларов, и мы будем рады, что Украина перестанет представлять собой экономически падающую страну. Но если у вас вдруг нет этих денег, то надо обсуждать вопрос о комбинации усилий.

На мой взгляд, европейского избирателя не предупредили, что конкретная ситуация по Украине будет чревата не только военно-политическими рисками, но и экономическими, что за Украину надо будет платить. Что сейчас делает Евросоюз, МВФ? Они дают Украине деньги, чтобы она не умерла. А падать-то она продолжает. И понятно, что напряжение будет нарастать, радикальные силы - выдвигаться. Миграция будет происходить.

Мне кажется, если говорить не о конкретно крымской проблеме или майданной революции, одной из причин столкновения России, а точнее - Евразийского союза с Евросоюзом, - явилось то, что после кризиса 2008–2009 годов мы живем в период отлива глобализации. Она иногда нарастает, но она не может нарастать бесконечно. Я могу сказать почему. Если глобализация требует теснейшей координации правительств и требует, по существу, единого мирового правительства, то такое невозможно. Даже в Евросоюзе уровень исполнительной власти ограничен. Все равно мы понимаем, что там с обратной связью проблемы, и это - при культурной однородности Европы. Теперь соедините Европу с Африкой, Южной Азией, Латинской Америкой - и вы увидите, какая прелесть получится с исполнительной, законодательной властью. Так что мировая судебная власть теоретически возможна. Она и есть. А мировая исполнительная власть невозможна. Если невозможно координироваться, значит, начинается отлив, когда образуются региональные блоки с более жестким регулированием. У Евросоюза в этом плане две линии раскола. Одна на Востоке, там, где Украина оказалась – на границе двух региональных блоков, а другая на Западе - в Великобритании. И там возник вопрос: будет ли Шотландия в Англии, будет ли Великобритания в Европейском союзе. Почему? Потому что Евросоюз стал ужесточать финансовое регулирование. Франция и Германия сказали: «Ну, что делать, в этих условиях нужно усилить координацию». А англичане сказали: «Стоп!» Надо понять на фоне этих конфликтов, что мы живем не в фазе прилива, а в фазе отлива, когда вероятность конфликтов вообще высокая. Поэтому нужно постоянно думать, как разряжать конфликты.

Заметьте - в Тихом океане сейчас, на мой взгляд, прочерчивается новая линия конфликта между США и Китаем по торговым блокам. И хорошо, если там будет только торгово-экономическое напряжение. Скорее всего, там будет политический конфликт. Не дай Бог - и военный.

Великий Томас Гоббс в свое время доказал: поскольку человек склонен к агрессии, начать войну легко, а закончить сложно. Поэтому все время надо помнить, что это гоббсова проблема, ныне опять признанная в социальных науках. Эта опасность войны - она все время живет. И если мы не хотим обострений, этим нужно заниматься. В странах должно быть понимание, что вероятность войн в период отлива больше, чем в период прилива. Причем, не только на этом направлении - Европа–Россия, - а в каких-то еще точках.

Страны Балтии в Евросоюзе больше известны своими политическими заявлениями. Оценивали ли вы нашу экономику, ситуацию у наших соседей?

Могу сказать, что мы, скорее, интересовались Эстонией, потому что она показала очень хорошие результаты по ряду индексов. Я институциональный экономист, и это очень важно, как эстонцы продвигались по показателям делового климата и так далее. Но в принципе я не специалист по национальным экономикам. Мы Украиной занимались потому, что, на мой взгляд, нужна экономическая составляющая минского процесса. Что мы просто не вырулим из военно-политических проблем, если не вспомним, что есть экономическая сторона жизни, потребность в инвестициях. Поэтому о латвийской экономике отдельно я сказать не смогу, но то, что эстонцы показали отличные результаты, это факт. Понятно, что там и контексты другие, и Финляндия рядом, которая многому научила.

Западные советники не помогали, а вредили - Готова ли Россия использовать опыт западных экономистов?

Мы опыт западных экономистов уже несколько раз использовали. Я бы сказал, что возникли некоторые проблемы. С тем же Джеффри Саксом, который был советником правительства Гайдара. И не только им. Честно сказать, у меня есть серьезные претензии к Джеффри Саксу. Хорошо, члены правительства России в 1992 году могли не знать о работах институциональной школы, но Джеффри Сакс обязан был знать, что Нобелевскую премию 1991 года получил Рональд Коуз, из чего следовали абсолютно другие рекомендации для экономики. Абсолютно! Представление о том, что вы начинаете либерализацию, и рынки сами приходят к оптимуму, не соответствует результатам институциональных исследований. Потому что так бывает при двух условиях - если у вас трансакционные издержки равны нулю (чего никогда не бывает), и если вы отвлекаетесь от эффекта дохода. От того, насколько влиятельны и богаты группы в стране. Это вы в теории можете отвлечься. А при очень высоких трансакционных издержках советской, постсоветской экономики, рынки давали совсем не оптимальные результаты. Они давали просто плохие результаты. И это, заметьте, соответствовало западной теории. А нам западные экономисты, которым платило российское правительство, говорили, что это совершенно иное.

Потом я могу говорить о прямых заимствованиях, что было, между прочим, темой моих споров с Егором Гайдаром. Он звал меня в правительство, и я сказал, что, на мой взгляд, надо заниматься в стране развитием определенных вещей на разных направлениях. Мы тогда не называли их институтами. Но я в тот момент занимался созданием института защиты прав потребителей, потому что конкуренция без этого не работает. Она приводит мошенников к победе. И когда я сказал Егору: «Ты что, считаешь, что я в бирюльки играю?» Он ответил: «Да, я считаю, ты в бирюльки играешь». И мы довольно резко разошлись. Пятнадцать лет назад он сказал: «Саша, ты тогда во многом был прав». Но и я сказал, что он тоже во многом был прав, иначе мы не могли бы сделать эти институты, если бы Гайдар не работал в правительстве. Я это к тому говорю, что в то время не было понимания, что надо делать институты. И то, что западные эксперты уж обязаны были это сказать, что у вас рынки плохо будут работать, у вас не достроены институты, это факт. И, кстати, институты мы стали достраивать по их же рекомендации, но гораздо позже - во второй половине девяностых.

Дальше получилась следующая вещь: экспортировали мы в законодательство их закон о банкротстве, а он здесь превращается в инструмент рейдерских захватов. Боремся вначале за принятие закона о банкротстве, а потом за его отмену.

К тому времени уже были работы Харрисона, Хантингтона и так далее - о том, что неформальные институты существенны, культура имеет значение. Вопрос, на какую культуру вы сажаете законодательство. Эти вещи надо учитывать.

Да, мы всегда интересуемся, что делают западные экономисты, работаем с ними, общаемся, но я бы сказал, надо учитывать дополнительные факторы. Во-первых, наука не стоит на месте (поэтому смотрите, кого вы нанимаете). Во-вторых, простые решения часто оборачиваются откатом. Поэтому приходится искать решения довольно сложные и длинные.

Сближение двух ветвей европейской истории цивилизаций - Возможна ли интеграция России и Европы? Может, через ЕАЭС?

Это очень правильная постановка вопроса. Я считаю, что да, если мы поймем, когда произошел раскол Европы. А произошел он при разделении Западной и Восточной Римской империй. У Европы два корня. Мы принадлежим к восточно-римскому корню, который можно назвать византийским. Это очень давняя история, которая вначале состоялась в виде раскола двух империй, затем в виде раскола христианской церкви в 1054 году. Поэтому я считаю, что реинтеграция Европы - это не вопрос присоединения отдельных стран Восточной Европы к западноевропейской культуре, экономике, политике, это вопрос реинтеграции двух систем. Мне кажется, в начале года произошло необычайно значимое событие - встреча понтифика и патриарха в Гаване. Мы действительно почти тысячу лет этого ждали - чтобы главы церквей, не обращая внимания на ряд догматических протокольных вещей, пообщались просто как два епископа, как выразился Папа Римский.

Это многосторонний процесс. Я считаю, что Михаил Сергеевич Горбачев, когда говорил о Европе от Урала до Атлантики в едином европейском доме, имел в виду восстановление европейского дома с двух сторон. Поэтому евразийская интеграция - это не путь от Европы. Тут я могу опираться на мнение не только российских участников, а тех же казахов, с которыми мы много общаемся. Они полагают, что это путь в Европу. И они в этом заинтересованы.

Причем, обратите внимание, с какими странами больше всего мучается Евросоюз, если говорить о культурной составляющей? Греция, Болгария, Румыния. Это страны восточно-римского происхождения, другой культуры. По существу, они нуждаются в другом соотношении права и обычаев, и они будут плохо жить, если это не будет учтено. Поэтому я говорю, что здесь скорее нужно сближение двух ветвей европейской истории цивилизаций. И тогда все наладится.

Оригинал статьи:
http://www.freecity.lv/ persona/34217/